Жюль Верн - Наступление моря [Нашествие моря]
— Что же такое происходит, однако? — повторял унтер-офицер Писташ.
— В самом деле, что? — спрашивал, в свою очередь, капитан Ардиган.
На этот вопрос, обращенный к инженеру, с его стороны не последовало ответа.
В это время один из спахисов воскликнул:
— Неужели все эти звери направятся в нашу сторону?
— Каким образом спастись от них тогда? — добавил другой.
Стадо животных находилось в то время на расстоянии всего лишь нескольких сот метров и приближалось со скоростью курьерского поезда. Казалось, однако, что никто из этих зверей не замечал укрывавшихся на телле шестерых человек.
И, в самом деле, все они, повинуясь, как бы общему решению, повернули внезапно налево и исчезли среди облаков пыли. Впрочем, по приказанию капитана Ардигана все легли у деревьев, чтобы не быть замеченными. Одновременно вдали показались стаи птиц, также спасавшихся бегством к берегам Мельрира.
— Что же такое, однако, происходит? — продолжал повторять Писташ.
Было четыре часа пополудни, и причина этого странного бегства вскоре разъяснилась.
С востока показалась масса воды, разлившаяся вскоре по всей поверхности шотта тонким слоем. Солончаковая кора, насколько возможно было объять глазом, постепенно исчезала, заменяясь озерами, от поверхности которых отражались солнечные лучи.
— Неужели водяные массы Габеса зальют Мельрир? — спросил капитан Ардиган.
— Я больше не сомневаюсь в этом, — отвечал инженер. — Подземный гул, доносившийся до нас, — последствие землетрясения. Произошел значительный подземный переворот, из-за которого произошло понижение почвы Мельрира, а быть может и всей восточной части Джерида. Уничтожив последние остатки порога, море разлилось до Мельрира.
Это объяснение представлялось верным. Беглецам посчастливилось присутствовать при геологическом перевороте, значение которого не могло быть еще оценено в полной мере. Казалось вероятным, что благодаря этому подземному перевороту самостоятельно могло образоваться море Сахары, гораздо более обширное, чем мечтал видеть его инженер Рудер.
Впрочем, вдали снова послышался гул, но на этот раз не под землей, а на поверхности ее. На северо-востоке поднялось облако пыли, из которого выделилась сотня всадников, устремлявшихся во всю прыть своих коней.
— Хаджар! — воскликнул капитан Ардиган.
Это был действительно он, вождь туарегов со своими воинами, и причиной их безумного бегства был настигавший их разлившийся во всю ширину шотта морской прилив.
Но водяной вал летел быстрее коней, представляя собой непрерывный ряд пенящихся волн, обладавших несокрушимой силой и быстротой, с которой не в состоянии были помериться наилучшие кони. Капитану и его товарищам пришлось присутствовать при страшном зрелище: сотня людей настигнута была водяным пенящимся валом. Всадники и кони были сбиты на землю и залиты, и при последнем свете сумерек можно было различить лишь трупы, которые этот огромный вал понес по направлению к западу Мельрира.
В этот день, когда солнце закончило свой дневной путь, оно зашло за горизонтом сплошного моря.
На следующий день прилив остановился, не перейдя за вершину холма, и казалось, что предельная величина последнего достигнута. Ничего не было видно на этом огромном водном пространстве. Положение беглецов было отчаянное. Запаса провизии достаточно было только до исхода дня. И не было никакой возможности возобновить его на этом бесплодном островке. Спасаться?.. Каким путем?.. Сбить плот из деревьев и пуститься по морю? Но каким образом срубить деревья? Да, наконец, возможно ли будет управлять этим плотом при свирепствовавшем сильном ветре, который, несомненно, отнес бы спасавшихся далеко от берегов Мельрира?
В восьмом часу вечера Франсуа, наблюдавший по направлению к северо-востоку, объявил вдруг голосом, впрочем совершенно спокойным:
— Виднеется дым…
— Дым? — воскликнул Писташ.
— Да, дым! — повторил Франсуа.
Глаза всех устремились в указанную сторону. Действительно, ветер гнал по направлению к теллю дым, который был уже довольно заметен. Безмолвно глядели на расстилавшийся дым беглецы, опасавшиеся, чтобы он не исчез и судно, выпускавшее его, не удалилось от телля в открытое море. Таким образом, данные инженером объяснения оказывались справедливыми, и предположения его начинали осуществляться. В ночь с 26 на 27 число на поверхность этой восточной части Джерида разлились воды залива, и с того времени произошло соединение Малого Сырта с Мельриром.
Образовалось судоходное пространство, и по нему уже проследовало судно, вероятно придерживаясь направления канала.
По прошествии двадцати пяти минут с того момента, как судно было усмотрено, вырисовывались уже на горизонте сначала дымовая труба, а затем и весь корпус судна, — первого судна, вспенившего воды нового моря.
— Сигналы! Будем подавать сигналы!.. — вскрикнул один из спахисов.
Но каким образом мог бы капитан Ардиган с товарищами указать на свое присутствие на верхушке этого островка? Возвышался ли холмик сам по себе настолько над поверхностью моря, чтобы он мог быть увиден экипажем судна?
Скоро ночь сменила короткие сумерки, и дым перестал быть заметен в наступившей темноте.
Не владея более собой, один из спахисов воскликнул тогда в минуту отчаяния:
— Мы погибли!
— Наоборот, мы спасены, мы спасены! — отвечал на это капитан Ардиган. — Сигналы наши, которые не были бы заметны днем, будут замечены ночью.
И затем он крикнул:
— Подожгите деревья!.. Подожгите!
— Верно, капитан, верно!.. — завопил Писташ. — Подожжем деревья, и они загорятся у нас как спички!
Собрали у подножия деревьев сухой валежник и подожгли его. Занялся огонь, и яркий свет рассеял темень вокруг островка.
— Если они не увидят нашей иллюминации, — воскликнул Писташ, — значит, все они слепые!
Вся купа деревьев обгорела в продолжение одного часа. Сухое дерево сгорело быстро, и когда догорел последний огонь, по-прежнему было неизвестно — приближалось ли судно к теллю, ибо о приближении его не последовало даже оповещения пушечным выстрелом.
Островок был окутан теперь густой темнотой. Прошла ночь, и до беглецов не доносились ни свист пара, ни шум работы винта или лопастей колес по поверхности воды, покрывавшей шотт.
— Он там, он там! — крикнул с появлением зари Писташ, которому изо всех сил вторил Куп-а-Кер своим лаем.
Унтер-офицер не ошибался. В двух милях стояло на якоре небольшое судно, на мачте которого развевался французский флаг. После того как на неизвестном островке появился свет, командир судна изменил курс и повернул на юго-запад..
